Архивы Джуда

ЧАСТЬ 2

Это случилось давно. В человеческих хрониках история давно стала полузабытыми легендами, но Майар бессмертны, и их память не слабеет с веками. Почти пять тысяч лет назад, когда нуменорцы только появились в Средиземье, в землях Эрегиона возник уникальный союз эльфов и гномов - единственный, ни разу не омрачавшийся междоусобицами. Две расы согласно добывали мифрил в подземных копях, которые позднее назовут Морийскими, и создавали из него дивные вещи, не уцелевшие, к сожалению, в войнах следующих веков.

Гортхауэр тогда только осваивался на крайнем юге Средиземья, в прекрасной и суровой земле Мордора. Он не терял надежды объединить все народы Средиземья, предотвратить бессмысленные войны, поэтому, услышав о союзе эльфов и гномов, сразу же отправился в Эрегион. Ему понравилось разумное сотрудничество двух древнейших рас, а страшный Саурон оказался на поверку не таким ужасным... Если бы Гортхауэр знал, что за зарождающимся единством пристально следят Верные, он никогда не пошел бы на тот шаг.

Но он ничего не знал, и по его предложению Старшие расы начали ковать кольца. Может быть, им и было далеко до палантиров, но наделенные силой Майя и вдохновением их создателей кольца могли многое - связывать своих владельцев в единую цепь, передавать слова, мысли и изображения, многократно усиливать возможности тех, кто носил их, заботиться о здоровье и долголетии хозяев. Всего колец было отковано девятнадцать - эльфы и гномы сами решили, сколько им надо, а девять Гортхауэр сделал сам для своей Девятки. Не успели кольца как следует остыть, как их сразу же начали примерять... связь не работала.

Тогда Гортхауэру пришлось как следует поломать голову, прежде чем он нашел решение. Морщась от нехватки нужных слов, он пытался растолковать недоверчивым союзникам суть проблемы.

- Дело в воздухе, - объяснял он. - Представьте себе, что воздух у нас... ну, скажем, недостаточно прозрачный, чтобы сигнал от кольца проходил на нужное расстояние. В Валиноре все было бы иначе...

Десять обладателей бесполезных колец угрюмо молчали. Наконец заговорил Даин, один из гномов:

- Ну, я так понимаю, что воздух мы изменить не сможем... Можно сделать что-то еще?

На этот вопрос у Гортхауэра давно был готов ответ.

- Нужно еще одно кольцо. Оно будет как бы... - он замялся, не зная, как разъяснить понятие «ретранслятор», - как бы посредником между всеми остальными, понимаете? Пока оно будет цело, связь будет работать, причем простых колец можно будет наделать сколько угодно - оно потянет всех.

- Я не знаю, как сделать такое, - мрачно признался Даин, вертя на пальце свое кольцо.

- Я знаю, я сделаю! - отмахнулся Гортхауэр, уже захваченный своей идеей.

- А чье оно будет, это единое кольцо? - подозрительно спросил вдруг Даин, и его нестройным гулом поддержали остальные.

Гортхауэр вздохнул. Он ожидал этого вопроса.

- Оно должно храниться у меня. Поверьте мне, в нем нет никакой силы, но только Майя может держать его при себе.

Тут его настиг очередной приступ лингвистического бессилия, и он умолк - как рассказать понятным языком про радиацию и СВЧ-излучение?

- Оно будет опасно для любого живущего, - беспомощно пояснил он. - От него будут исходить особые невидимые лучи, смертельно опасные для всех рас. Только я смогу владеть им и быть в безопасности. Поэтому не надо пытаться завладеть им...

Напророчил... Кто его за язык тянул, глупого мальчишку? Эрегионские кузнецы вежливо согласились с его доводами, двадцатое кольцо было с превеликим трудом отковано... Несколько лет все наслаждались удобной и быстрой связью (предотвратившей, между прочим, немало конфликтов), а потом Нолдор двинулись походом на неблагонадежный Эрегион, и мгновенно распространились пропагандистские сказочки о Едином Кольце Темного Властелина (все пафосно с заглавной буквы), были написаны и одобрены к разучиванию дурацкие стишки, даже переведенные на какой-то кошмарный новояз, якобы долженствующий изображать Черное Наречие Мордора (опять же с заглавных букв). «Аш назг...» - кто там может продолжить? Нет такого языка, и письменность тенгварская, которой этот стишок записан, просто стонала от несвойственных ей буквосочетаний, подобранных, видимо, по принципу максимально мерзкого звучания. «Дурбатулук», черт возьми! Отличное прозвище для тупого человека, и ничего более.

На самом деле все в Барад-Дуре, наконец-то достроенном к тому времени, говорили на Вестроне со своими национальными модификациями. Гортхауэр сначала пытался говорить с Девятью на Ах'энн, но этот язык определенно не годился для совещаний, так что вскоре на Вестрон перешло и руководство.

Впрочем, мы отклонились от темы. Кольцо-ретранслятор исправно работало на любом расстоянии, и Верные, разорившие Эрегион, не постеснялись присвоить три эльфийских кольца. Гортхауэр сначала злился, потом махнул рукой - пусть пользуются. С гномьими кольцами вышло менее весело. Четыре из них сгорели в драконьем огне, когда гномьи короли в наивном убеждении, что кольца дадут им неуязвимость, полезли в их подземные сокровищницы. Три остальных Подгорное племя хранило как величайшие драгоценности, и даже Гортхауэр не знал, где они спрятаны. Только девять человеческих колец оставались у него на виду и никуда не пропадали - впрочем, они изначально задумывались как рабочие средства связи для служебных целей, ничего больше.

Не успели обосноваться в Мордоре, как Гортхауэра настигла очередная идея - самая, пожалуй, глупая и гибельная. Молодая и дерзкая цивилизация Нуменора, не признающая власти Валар, жаждущая знаний без ограничения, очаровала его. Черный Майя отплыл в Нуменор и поселился там - сначала как почетный пленник, потом как главный советник государя Ар-Фаразона, никудышного полководца, но благородного и горячего человека.

Гортхауэру было невыносимо вспоминать об этой попытке развязать последнюю войну против Валинора. Все вышло быстро, просто и жестоко - куда как проще затопить остров с ни в чем не повинными людьми, чем честно сражаться со смертными воинами, пришедшими отвоевывать свободу для Учителя...

Еще один тяжкий камень лег на душу Гортхауэра после их поражения, но на этом черная полоса только начиналась. Вскоре после возвращения домой он узнал, что некий Последний союз Людей и Эльфов (как всегда, с заглавной буквы) намеревается стереть Мордор с лица земли. Он хорошо помнил приступ охватившей его тогда беспомощности и нестерпимого желания поговорить, объяснить... Но к тому времени в Мордоре было уже почти сто тысяч жителей - людей, орков, эльфов-Авари. Он не мог рисковать их жизнями.

Если человека долго бить в одну точку, рано или поздно он научится закрываться от удара. Гортхауэру не понадобилось еще одного поражения, чтобы предусмотреть совершенную систему укрытий и путей отхода для своих людей. В результате в течение семи лет осады ни один мордорец не погиб от голода или жажды, а потери в боях были в десятки раз меньше, чем у раззолоченных войск эльфов и людей, не всегда знавших, с какой стороны браться за меч, зато очень уверенно потрясавших штандартами с многоцветными гербами.

Но все же страна устала от бесконечной войны. Так дальше продолжаться не могло. Гортхауэр отдал приказ уходить в горы и, дождавшись, пока все мирное население окажется в безопасности, открыл ворота Мораннона. В последнем бою его сопровождали лишь Девять и маленький отряд орков, на крови поклявшихся следовать за своим повелителем до конца.

Орки полегли все до одного - их просто затоптали. Девятерым он сам приказал уходить, чтобы его народ не остался без защиты. А сам он, бессмертный Майя, лучший меч Средиземья, бился один против сотен, пока наконец не пали безумные вожди безумного воинства. Скользя в жидкой грязи из земли и крови, он шел по смертному полю, скованный ужасом, как вдруг один из раненых неожиданным змеиным движением прянул ему навстречу. Гортхауэр не успел увернуться - правую руку рвануло болью. Неизвестно, был ли на клинке яд или чары, но Майя почувствовал, что так плохо ему еще никогда не было. Обернувшись летучей мышью, он скрылся в небе, а обезумевший от крови Исилдур, заливаясь бессмысленным смехом, сжимал кольцо, срубленное вместе со средним пальцем с руки Жестокого Гортаура.

Несколько лет после этой битвы Гортхауэр отлеживался в неприступных дебрях Ясного Бора, который уже начали называть Сумеречьем - не иначе, как кто-то видел его полет. Рана заживала медленно, но тяжелее всего была не боль и не неудобство (с тех пор у Гортхауэра остался отвратительный почерк - а вы сами попробуйте писать без среднего пальца!), а неутихающая тревога за судьбу того глупого смертного, кому попадет в руки кольцо. Пускай даже это окажется одержимый властью фанатик - он ведь тоже человек, чем он заслужил такую страшную участь? Не будучи сам чувствительным к излучению кольца, Гортхауэр мог только теоретически представить все последствия его ношения, но этого было достаточно, чтобы испугаться. Психические расстройства, тем более сильные, чем более неуравновешенным был человек; галлюцинации, приступы маниакальной подозрительности, возникновение наркотической зависимости от кольца... Это не считая неизбежных хромосомных изменений, обеспечивающих незадачливому кольценосцу от трех до семи поколений умственно неполноценных потомков! Может быть, это было бы не так страшно, окажись владелец кольца простым крестьянином или торговцем, но вещь такой силы неизбежно должна была попасть в руки правителю - а участи страны с безумным государем можно было только посочувствовать.

Итог горестных размышлений был прост: кольцо надо было найти и, если уж даже ношение на руке не обеспечивает его безопасности, уничтожить. Тем более, что о гномьих кольцах никакой информации не имелось, трех новоявленных владык эльфийских колец он в гробу видел, а для Девятки можно было придумать что-нибудь попроще.

Верная Девятка, кстати, разыскала своего повелителя очень скоро и принесла на редкость утешительные вести: хваленый Последний Союз, повергнув злостного Саурона, тотчас же разошелся по домам, так что мирное население Мордора не пострадало, а Исилдур при не вполне ясных обстоятельствах утонул в неширокой, но весьма глубокой речке Оболонь, и кольцо, судя по всему, благополучно утонуло вместе с ним.

Поисковый отряд немедленно выехал на север, но вернулся ни с чем. При невысоком развитии водолазного дела в те времена найти такой крошечный предмет на илистом дне довольно-таки мутной реки оказалось невыполнимой задачей. Впрочем, Гортхауэр инстинктивно чувствовал, что кольцо еще появится на свет, и, как его ни раздражали полумеры, принял единственно возможное решение - ждать.

Тихие, задумчивые леса Сумеречья настолько понравились ему, что он построил там небольшой домик, куда ездил отдыхать от навалившихся забот. Но все равно основное время Гортхауэр проводил в Барад-Дуре, восстановленном после войны и ставшем прекраснейшим городом Средиземья, радом с которым Минас-Анор и Аннуминас казались бездарными макетами студента первого курса архитектурного института.

Две с половиной тысячи лет... Огромный срок - только не для бессмертного Майя, оставившего за плечами бесчисленные тысячелетия. Росли и рушились игрушечные человеческие королевства - Гортхауэр не вмешивался в ход их истории. Может быть, это было неправильно, но больше всего его заботил его собственный народ, живший в мире и счастье на берегах моря Нурнон - крупнейшего в Средиземье резервуара пресной воды. Мордор ничуть не походил на беззащитную и открытую Лаан Гэлломэ, давно скрывшуюся в морских водах, - каждый перевал в опоясывавших страну горах стерегли бдительные орочьи патрули, и благодаря им тысячи хлеборобов и виноградарей, ремесленников и торговцев, кузнецов, ювелиров, ученых, философов, детей и женщин, наконец, жили в спокойствии - пока кольцо не пробудилось.

В то время Гортхауэр был занят другими делами - в Серебристой Гавани высадился отряд Майар, по слухам, собранный специально для борьбы с ним. Впрочем, как доносила Девятка, пятеро слуг Валар взялись за дело как-то странно - двое сразу же ушли на восток, в такие далекие земли, которыми он никогда не интересовался; один целиком посвятил себя дрессировке различных зверюшек, и лишь двое проявляли хоть какую-то активность, один - бессовестно досматривая его летнюю резиденцию в Сумеречье, другой - всеми правдами и неправдами заняв выстроенную еще нуменорцами обсерваторию в верховьях Исены. С первым Гортхауэр даже немного пообщался. Майя по имени Олорин был типичным учеником Ниэнны - невероятно правильным и занудным. Объяснить ему что бы то ни было представлялось совершенно невозможным, да не очень-то и хотелось, поэтому Черный Майя почел за лучшее вежливо указать Олорину на дверь и больше не забивать себе голову чепухой.

Майя же, поселившийся в Изенгарде, беспокоил его куда больше. Потому что это был не кто иной, как Курумо. Узнав об этом впервые, Гортхауэр чуть не сошел с ума от ярости. Как этот выродок осмелился сунуться в Средиземье? Неужели он думал, что такое можно простить? Первой его мыслью было испепелить Изенгард и вызвать бывшего младшего брата на поединок - но полководец, давно уже взявший власть над порывистым Майя, уберег его от этого шага. На одной чаше весов лежали его гнев и боль, на другой - судьба его народа. Гортхауэр не мог рисковать.

Тем более, что доблестные бойцы со злыднем Сауроном ограничили свои полевые вылазки тем самым единственным визитом Олорина в Дол-Гулдур, а остальную борьбу вели в архивах Дольна и Лориена, видимо, составляя списки его злодеяний и пытаясь на их основе вывести рецепты изведения Проклятия Средиземья (дались же им эти заглавные буквы к месту и не к месту)...

В общем и целом, особых гадостей от Истари ждать не приходилось. Гортхауэр слегка расслабился, но тут прозвучал первый тревожный звоночек - кольцо дало о себе знать.

Гортхауэр не знал, как объяснить это с научной точки зрения, но у него существовала определенная связь с кольцом - наверное, оттого, что слишком много души он вложил в его создание. Конечно, он не мог отследить его точное местонахождение, но, сосредоточившись, засекал примерное направление и мог понять, лежит ли оно на речном дне или находится в руках живого существа. Так вот сейчас, по его ощущениям, оно было на пальце у человека, находящегося где-то на северо-западе, вполне возможно, что и на берегу Оболони.

От этого открытия Гортхауэр почувствовал одновременно тревогу и облегчение. Тревогу - оттого, что надо было объявлять вторую серию охоты на кольцо, а значит, неизбежно появятся и другие претенденты из числа особо неграмотных королей; облегчение - оттого, что шансы найти и обезвредить опасную вещь теперь существенно увеличивались.

Но не успел он собрать Девятку и объявить им о находке, как кольцо исчезло так же неожиданно, как и обнаружилось, оставив Майя в полной растерянности. Он был готов прозакладывать душу, что кольцо по-прежнему на чьей-то руке, но определить его местонахождение было невозможно. Словно какой-то мощный экран глушил все исходящие от кольца сигналы... Гортхауэр не знал, что и думать.

Конечно же, Второй и Седьмой отправились в низовья Оболони на разведку. Вернулись они такими же растерянными, как и их повелитель. По их словам, в тех краях было только одно маленькое поселение полуросликов - смешного народца, настолько тихого и неприметного, что само их существование считалось почти мифом. В деревушке с поэтическим названием Ирисная Низина обитали три семейства этих забавных существ, занимавшиеся огородничеством и рыбной ловлей. Ни о каких кольцах там слыхом не слыхивали, опрос рыбаков показал, что по крайней мере на памяти последних трех поколений ничего необычного из реки не выуживали. Правда, за пару недель до приезда назгулов в деревушке произошло убийство - рыбак по имени Смеагорл задушил своего друга и скрылся в неизвестном направлении. За неимением лучшего назгулы собрали приметы убийцы и убитого и, вернувшись в Барад-Дур, изложили всю неутешительную историю Гортхауэру.

Тот только вздохнул. Подтверждались самые мрачные его опасения - кольцо продолжало действовать. Не вызывало сомнения, что именно оно заставило Смеагорла пойти на убийство, хотя и неосознанное; если не пресечь эту цепь, волна насилия покатится дальше, пока кольцо не окажется в руках человека, могущественного настолько, что он сможет развязать настоящую войну, такую жестокую, какую только может развязать кровожадный безумец.

Все упиралось в полурослика по имени Смеагорл. Его надо было найти.

ЧАСТЬ 2

Это случилось давно. В человеческих хрониках история давно стала полузабытыми легендами, но Майар бессмертны, и их память не слабеет с веками. Почти пять тысяч лет назад, когда нуменорцы только появились в Средиземье, в землях Эрегиона возник уникальный союз эльфов и гномов - единственный, ни разу не омрачавшийся междоусобицами. Две расы согласно добывали мифрил в подземных копях, которые позднее назовут Морийскими, и создавали из него дивные вещи, не уцелевшие, к сожалению, в войнах следующих веков.

Гортхауэр тогда только осваивался на крайнем юге Средиземья, в прекрасной и суровой земле Мордора. Он не терял надежды объединить все народы Средиземья, предотвратить бессмысленные войны, поэтому, услышав о союзе эльфов и гномов, сразу же отправился в Эрегион. Ему понравилось разумное сотрудничество двух древнейших рас, а страшный Саурон оказался на поверку не таким ужасным... Если бы Гортхауэр знал, что за зарождающимся единством пристально следят Верные, он никогда не пошел бы на тот шаг.

Но он ничего не знал, и по его предложению Старшие расы начали ковать кольца. Может быть, им и было далеко до палантиров, но наделенные силой Майя и вдохновением их создателей кольца могли многое - связывать своих владельцев в единую цепь, передавать слова, мысли и изображения, многократно усиливать возможности тех, кто носил их, заботиться о здоровье и долголетии хозяев. Всего колец было отковано девятнадцать - эльфы и гномы сами решили, сколько им надо, а девять Гортхауэр сделал сам для своей Девятки. Не успели кольца как следует остыть, как их сразу же начали примерять... связь не работала.

Тогда Гортхауэру пришлось как следует поломать голову, прежде чем он нашел решение. Морщась от нехватки нужных слов, он пытался растолковать недоверчивым союзникам суть проблемы.

- Дело в воздухе, - объяснял он. - Представьте себе, что воздух у нас... ну, скажем, недостаточно прозрачный, чтобы сигнал от кольца проходил на нужное расстояние. В Валиноре все было бы иначе...

Десять обладателей бесполезных колец угрюмо молчали. Наконец заговорил Даин, один из гномов:

- Ну, я так понимаю, что воздух мы изменить не сможем... Можно сделать что-то еще?

На этот вопрос у Гортхауэра давно был готов ответ.

- Нужно еще одно кольцо. Оно будет как бы... - он замялся, не зная, как разъяснить понятие «ретранслятор», - как бы посредником между всеми остальными, понимаете? Пока оно будет цело, связь будет работать, причем простых колец можно будет наделать сколько угодно - оно потянет всех.

- Я не знаю, как сделать такое, - мрачно признался Даин, вертя на пальце свое кольцо.

- Я знаю, я сделаю! - отмахнулся Гортхауэр, уже захваченный своей идеей.

- А чье оно будет, это единое кольцо? - подозрительно спросил вдруг Даин, и его нестройным гулом поддержали остальные.

Гортхауэр вздохнул. Он ожидал этого вопроса.

- Оно должно храниться у меня. Поверьте мне, в нем нет никакой силы, но только Майя может держать его при себе.

Тут его настиг очередной приступ лингвистического бессилия, и он умолк - как рассказать понятным языком про радиацию и СВЧ-излучение?

- Оно будет опасно для любого живущего, - беспомощно пояснил он. - От него будут исходить особые невидимые лучи, смертельно опасные для всех рас. Только я смогу владеть им и быть в безопасности. Поэтому не надо пытаться завладеть им...

Напророчил... Кто его за язык тянул, глупого мальчишку? Эрегионские кузнецы вежливо согласились с его доводами, двадцатое кольцо было с превеликим трудом отковано... Несколько лет все наслаждались удобной и быстрой связью (предотвратившей, между прочим, немало конфликтов), а потом Нолдор двинулись походом на неблагонадежный Эрегион, и мгновенно распространились пропагандистские сказочки о Едином Кольце Темного Властелина (все пафосно с заглавной буквы), были написаны и одобрены к разучиванию дурацкие стишки, даже переведенные на какой-то кошмарный новояз, якобы долженствующий изображать Черное Наречие Мордора (опять же с заглавных букв). «Аш назг...» - кто там может продолжить? Нет такого языка, и письменность тенгварская, которой этот стишок записан, просто стонала от несвойственных ей буквосочетаний, подобранных, видимо, по принципу максимально мерзкого звучания. «Дурбатулук», черт возьми! Отличное прозвище для тупого человека, и ничего более.

На самом деле все в Барад-Дуре, наконец-то достроенном к тому времени, говорили на Вестроне со своими национальными модификациями. Гортхауэр сначала пытался говорить с Девятью на Ах'энн, но этот язык определенно не годился для совещаний, так что вскоре на Вестрон перешло и руководство.

Впрочем, мы отклонились от темы. Кольцо-ретранслятор исправно работало на любом расстоянии, и Верные, разорившие Эрегион, не постеснялись присвоить три эльфийских кольца. Гортхауэр сначала злился, потом махнул рукой - пусть пользуются. С гномьими кольцами вышло менее весело. Четыре из них сгорели в драконьем огне, когда гномьи короли в наивном убеждении, что кольца дадут им неуязвимость, полезли в их подземные сокровищницы. Три остальных Подгорное племя хранило как величайшие драгоценности, и даже Гортхауэр не знал, где они спрятаны. Только девять человеческих колец оставались у него на виду и никуда не пропадали - впрочем, они изначально задумывались как рабочие средства связи для служебных целей, ничего больше.

Не успели обосноваться в Мордоре, как Гортхауэра настигла очередная идея - самая, пожалуй, глупая и гибельная. Молодая и дерзкая цивилизация Нуменора, не признающая власти Валар, жаждущая знаний без ограничения, очаровала его. Черный Майя отплыл в Нуменор и поселился там - сначала как почетный пленник, потом как главный советник государя Ар-Фаразона, никудышного полководца, но благородного и горячего человека.

Гортхауэру было невыносимо вспоминать об этой попытке развязать последнюю войну против Валинора. Все вышло быстро, просто и жестоко - куда как проще затопить остров с ни в чем не повинными людьми, чем честно сражаться со смертными воинами, пришедшими отвоевывать свободу для Учителя...

Еще один тяжкий камень лег на душу Гортхауэра после их поражения, но на этом черная полоса только начиналась. Вскоре после возвращения домой он узнал, что некий Последний союз Людей и Эльфов (как всегда, с заглавной буквы) намеревается стереть Мордор с лица земли. Он хорошо помнил приступ охватившей его тогда беспомощности и нестерпимого желания поговорить, объяснить... Но к тому времени в Мордоре было уже почти сто тысяч жителей - людей, орков, эльфов-Авари. Он не мог рисковать их жизнями.

Если человека долго бить в одну точку, рано или поздно он научится закрываться от удара. Гортхауэру не понадобилось еще одного поражения, чтобы предусмотреть совершенную систему укрытий и путей отхода для своих людей. В результате в течение семи лет осады ни один мордорец не погиб от голода или жажды, а потери в боях были в десятки раз меньше, чем у раззолоченных войск эльфов и людей, не всегда знавших, с какой стороны браться за меч, зато очень уверенно потрясавших штандартами с многоцветными гербами.

Но все же страна устала от бесконечной войны. Так дальше продолжаться не могло. Гортхауэр отдал приказ уходить в горы и, дождавшись, пока все мирное население окажется в безопасности, открыл ворота Мораннона. В последнем бою его сопровождали лишь Девять и маленький отряд орков, на крови поклявшихся следовать за своим повелителем до конца.

Орки полегли все до одного - их просто затоптали. Девятерым он сам приказал уходить, чтобы его народ не остался без защиты. А сам он, бессмертный Майя, лучший меч Средиземья, бился один против сотен, пока наконец не пали безумные вожди безумного воинства. Скользя в жидкой грязи из земли и крови, он шел по смертному полю, скованный ужасом, как вдруг один из раненых неожиданным змеиным движением прянул ему навстречу. Гортхауэр не успел увернуться - правую руку рвануло болью. Неизвестно, был ли на клинке яд или чары, но Майя почувствовал, что так плохо ему еще никогда не было. Обернувшись летучей мышью, он скрылся в небе, а обезумевший от крови Исилдур, заливаясь бессмысленным смехом, сжимал кольцо, срубленное вместе со средним пальцем с руки Жестокого Гортаура.

Несколько лет после этой битвы Гортхауэр отлеживался в неприступных дебрях Ясного Бора, который уже начали называть Сумеречьем - не иначе, как кто-то видел его полет. Рана заживала медленно, но тяжелее всего была не боль и не неудобство (с тех пор у Гортхауэра остался отвратительный почерк - а вы сами попробуйте писать без среднего пальца!), а неутихающая тревога за судьбу того глупого смертного, кому попадет в руки кольцо. Пускай даже это окажется одержимый властью фанатик - он ведь тоже человек, чем он заслужил такую страшную участь? Не будучи сам чувствительным к излучению кольца, Гортхауэр мог только теоретически представить все последствия его ношения, но этого было достаточно, чтобы испугаться. Психические расстройства, тем более сильные, чем более неуравновешенным был человек; галлюцинации, приступы маниакальной подозрительности, возникновение наркотической зависимости от кольца... Это не считая неизбежных хромосомных изменений, обеспечивающих незадачливому кольценосцу от трех до семи поколений умственно неполноценных потомков! Может быть, это было бы не так страшно, окажись владелец кольца простым крестьянином или торговцем, но вещь такой силы неизбежно должна была попасть в руки правителю - а участи страны с безумным государем можно было только посочувствовать.

Итог горестных размышлений был прост: кольцо надо было найти и, если уж даже ношение на руке не обеспечивает его безопасности, уничтожить. Тем более, что о гномьих кольцах никакой информации не имелось, трех новоявленных владык эльфийских колец он в гробу видел, а для Девятки можно было придумать что-нибудь попроще.

Верная Девятка, кстати, разыскала своего повелителя очень скоро и принесла на редкость утешительные вести: хваленый Последний Союз, повергнув злостного Саурона, тотчас же разошелся по домам, так что мирное население Мордора не пострадало, а Исилдур при не вполне ясных обстоятельствах утонул в неширокой, но весьма глубокой речке Оболонь, и кольцо, судя по всему, благополучно утонуло вместе с ним.

Поисковый отряд немедленно выехал на север, но вернулся ни с чем. При невысоком развитии водолазного дела в те времена найти такой крошечный предмет на илистом дне довольно-таки мутной реки оказалось невыполнимой задачей. Впрочем, Гортхауэр инстинктивно чувствовал, что кольцо еще появится на свет, и, как его ни раздражали полумеры, принял единственно возможное решение - ждать.

Тихие, задумчивые леса Сумеречья настолько понравились ему, что он построил там небольшой домик, куда ездил отдыхать от навалившихся забот. Но все равно основное время Гортхауэр проводил в Барад-Дуре, восстановленном после войны и ставшем прекраснейшим городом Средиземья, радом с которым Минас-Анор и Аннуминас казались бездарными макетами студента первого курса архитектурного института.

Две с половиной тысячи лет... Огромный срок - только не для бессмертного Майя, оставившего за плечами бесчисленные тысячелетия. Росли и рушились игрушечные человеческие королевства - Гортхауэр не вмешивался в ход их истории. Может быть, это было неправильно, но больше всего его заботил его собственный народ, живший в мире и счастье на берегах моря Нурнон - крупнейшего в Средиземье резервуара пресной воды. Мордор ничуть не походил на беззащитную и открытую Лаан Гэлломэ, давно скрывшуюся в морских водах, - каждый перевал в опоясывавших страну горах стерегли бдительные орочьи патрули, и благодаря им тысячи хлеборобов и виноградарей, ремесленников и торговцев, кузнецов, ювелиров, ученых, философов, детей и женщин, наконец, жили в спокойствии - пока кольцо не пробудилось.

В то время Гортхауэр был занят другими делами - в Серебристой Гавани высадился отряд Майар, по слухам, собранный специально для борьбы с ним. Впрочем, как доносила Девятка, пятеро слуг Валар взялись за дело как-то странно - двое сразу же ушли на восток, в такие далекие земли, которыми он никогда не интересовался; один целиком посвятил себя дрессировке различных зверюшек, и лишь двое проявляли хоть какую-то активность, один - бессовестно досматривая его летнюю резиденцию в Сумеречье, другой - всеми правдами и неправдами заняв выстроенную еще нуменорцами обсерваторию в верховьях Исены. С первым Гортхауэр даже немного пообщался. Майя по имени Олорин был типичным учеником Ниэнны - невероятно правильным и занудным. Объяснить ему что бы то ни было представлялось совершенно невозможным, да не очень-то и хотелось, поэтому Черный Майя почел за лучшее вежливо указать Олорину на дверь и больше не забивать себе голову чепухой.

Майя же, поселившийся в Изенгарде, беспокоил его куда больше. Потому что это был не кто иной, как Курумо. Узнав об этом впервые, Гортхауэр чуть не сошел с ума от ярости. Как этот выродок осмелился сунуться в Средиземье? Неужели он думал, что такое можно простить? Первой его мыслью было испепелить Изенгард и вызвать бывшего младшего брата на поединок - но полководец, давно уже взявший власть над порывистым Майя, уберег его от этого шага. На одной чаше весов лежали его гнев и боль, на другой - судьба его народа. Гортхауэр не мог рисковать.

Тем более, что доблестные бойцы со злыднем Сауроном ограничили свои полевые вылазки тем самым единственным визитом Олорина в Дол-Гулдур, а остальную борьбу вели в архивах Дольна и Лориена, видимо, составляя списки его злодеяний и пытаясь на их основе вывести рецепты изведения Проклятия Средиземья (дались же им эти заглавные буквы к месту и не к месту)...

В общем и целом, особых гадостей от Истари ждать не приходилось. Гортхауэр слегка расслабился, но тут прозвучал первый тревожный звоночек - кольцо дало о себе знать.

Гортхауэр не знал, как объяснить это с научной точки зрения, но у него существовала определенная связь с кольцом - наверное, оттого, что слишком много души он вложил в его создание. Конечно, он не мог отследить его точное местонахождение, но, сосредоточившись, засекал примерное направление и мог понять, лежит ли оно на речном дне или находится в руках живого существа. Так вот сейчас, по его ощущениям, оно было на пальце у человека, находящегося где-то на северо-западе, вполне возможно, что и на берегу Оболони.

От этого открытия Гортхауэр почувствовал одновременно тревогу и облегчение. Тревогу - оттого, что надо было объявлять вторую серию охоты на кольцо, а значит, неизбежно появятся и другие претенденты из числа особо неграмотных королей; облегчение - оттого, что шансы найти и обезвредить опасную вещь теперь существенно увеличивались.

Но не успел он собрать Девятку и объявить им о находке, как кольцо исчезло так же неожиданно, как и обнаружилось, оставив Майя в полной растерянности. Он был готов прозакладывать душу, что кольцо по-прежнему на чьей-то руке, но определить его местонахождение было невозможно. Словно какой-то мощный экран глушил все исходящие от кольца сигналы... Гортхауэр не знал, что и думать.

Конечно же, Второй и Седьмой отправились в низовья Оболони на разведку. Вернулись они такими же растерянными, как и их повелитель. По их словам, в тех краях было только одно маленькое поселение полуросликов - смешного народца, настолько тихого и неприметного, что само их существование считалось почти мифом. В деревушке с поэтическим названием Ирисная Низина обитали три семейства этих забавных существ, занимавшиеся огородничеством и рыбной ловлей. Ни о каких кольцах там слыхом не слыхивали, опрос рыбаков показал, что по крайней мере на памяти последних трех поколений ничего необычного из реки не выуживали. Правда, за пару недель до приезда назгулов в деревушке произошло убийство - рыбак по имени Смеагорл задушил своего друга и скрылся в неизвестном направлении. За неимением лучшего назгулы собрали приметы убийцы и убитого и, вернувшись в Барад-Дур, изложили всю неутешительную историю Гортхауэру.

Тот только вздохнул. Подтверждались самые мрачные его опасения - кольцо продолжало действовать. Не вызывало сомнения, что именно оно заставило Смеагорла пойти на убийство, хотя и неосознанное; если не пресечь эту цепь, волна насилия покатится дальше, пока кольцо не окажется в руках человека, могущественного настолько, что он сможет развязать настоящую войну, такую жестокую, какую только может развязать кровожадный безумец.

Все упиралось в полурослика по имени Смеагорл. Его надо было найти.