Архивы Джуда

Лодка мягко ткнулась носом в песок. Течение тут же поволокло ее дальше, разворачивая кормой вперед, но Эврих и Тилорн уже выпрыгнули в мелкую теплую воду и в четыре руки мигом вытащили суденышко на берег. Ниилит выскочила вслед за ними; все трое, не сговариваясь, замерли, жадно вглядываясь в серые соломенные крыши избушек на высоком обрыве.

Крохотное поселение даже трудно было назвать деревней – пять домов над кручей (от каждого к воде земляные ступеньки), неширокая росчисть с грядками репы, гороха, капусты, чуть в стороне – общинное поле, и сразу за ним дремучий лес. Деревушка казалась спящей, и ни дым из пары труб, ни сохнущие на плетнях крынки не нарушали этого ощущения.

Трое путников все никак не могли сдвинуться с места, словно их ноги увязли в песке. Ни один из них не признался бы в этом другому, но почему-то им было неуютно.

Протяжно и резко в тихом воздухе скрипнула калитка, и по крутым ступенькам начала осторожно спускаться к реке белокурая женщина с ведрами в руках. Путешественники переглянулись, и Тилорн, лучше всех знавший веннскую речь, шагнул вперед.

- Поздорову ли, дочь славной матери, - церемонно обратился он к женщине – и осекся, заметив ее неуклюжую, хромающую походку. Заготовленные слова мигом вылетели у него из головы, и он торопливо воскликнул:

- Позволь помочь тебе!

Одно ведро мгновенно перекочевало в его руку, вторым завладел Эврих. Ниилит приветливо и успокаивающе улыбнулась белокурой женщине.

Зайдя по колено в воду, мужчины сполоснули и наполнили ведра. Хромая женщина молча, настороженно наблюдала за ними. Когда полные ведра оказались на песке у ее ног, она быстрым движением подхватила их и торопливо заковыляла к обрыву, испуганно оглядываясь. Тилорн и Эврих, не сговариваясь, вскинули на плечи котомки и припустились за ней.

- Постой, почтенная, - Тилорн забежал вперед и встал у нее на дороге, - не утруждай себя, мы донесем.

Хромуша все так же молча шарахнулась в сторону, но Ниилит порывисто схватила ее за руку и взволнованно, отчего ее акцент стал еще сильнее, выпалила:

- Мы не воры и не разбойники, добрая женщина! Не бойся, мы всего лишь приплыли повидать нашего друга!

Видимо, то, что к ней обратилась девушка, немного успокоило белокурую: она выпрямилась, насколько ей позволяла сутулость, и резко спросила:

- Кто же этот ваш друг?

У нее акцент был еще заметнее, чем у Ниилит, только не саккаремский, а сегванский. В холодных серых глазах сегванки не было места любопытству – только недоверие и враждебность. Эврих мысленно улыбнулся, заметив, что женщина встала у первых ступенек земляной лестницы, как будто желая прикрыть их собой и не пропустить чужаков дальше.

- Мы звали его Волкодавом, - мягко сказал Тилорн, -но, наверное, жена уже нарекла ему настоящее имя.

Сегванка ощутимо вздрогнула при этих словах. На ее лице отразилось замешательство; впрочем, через мгновение она снова вернулась к своему напряженному спокойствию.

- Да, он живет здесь, - неохотно ответила она. – Вон та изба, с краю.

Трое путешественников одновременно выдохнули с облегчением. Все-таки они до последнего сомневались в правдивости слов Хономера – кто знает, вдруг тот из желания насолить былому недругу не постеснялся бы солгать ему и отправить за безумной надеждой на край света? Поэтому слова хмурой сегванки вызвали порядком испугавшую ее реакцию: непосредственная Ниилит с визгом бросилась ей на шею, а Тилорн и Эврих, издав воинственный клич, принялись тузить друг друга, как расшалившиеся щенята.

Чуть успокоившись и успокоив остолбеневшую от изумления женщину, троица путешественников в момент вознесла ведра на кручу и, с опаской пробравшись мимо мрачного кобеля во дворе, вышла на коротенькую улочку.

Здесь, наверху, ощущение скованности и тесноты было еще явственнее: густо-синяя река внизу, густо-синий лес слева – и зажатая меж ними узенькая полоска человеческого жилья, казавшаяся неуместной и беззащитной. Душная августовская жара желтоватым пыльным маревом давила сверху, прихлопывая унылый пейзаж, как крышка сундука.

Путники переглянулись. Похоже, они все чувствовали примерно одно и то же – Тилорн выглядел растерянным, Эврих – оскорбленным в лучших чувствах, а в синих глазах Ниилит был откровенный страх. Медленно, чуть ли не крадучись, они двинулись к крайней избе, казавшейся и впрямь новее остальных, - солома на крыше еще отливала золотом, а бревна не успели почернеть.

Почему-то ни один из них не смел толкнуть калитку – так и стояли снаружи, как бродяги или побирушки. Двор казался нежилым: ни курятника, ни собачьей будки. Три совсем молоденькие яблони, высотой в человеческий рост, еще не плодоносили; вид у них был неухоженный. Дорожка от калитки к крыльцу заросла травой.

Через несколько минут Тилорн потряс головой, словно стряхивая наваждение, с нарочитой бодростью сказал:

- Что ж мы стоим? Принимай гостей, хозяин! – и распахнул заскрипевшую калитку.

Почти в тот же миг скрипнула дверь избы, и в темном проеме появилась до боли знакомая высокая фигура.

- Волкодав! – Эврих опомнился первым. В два шага пересек дорожку, одним прыжком взлетел на крыльцо и что было сил обнял друга.

- Все-таки живой... – задыхаясь, выговорил он то, во что все трое так долго не решались поверить.

Сильные руки стиснули его так, что перехватило дыхание, и отпустили, чтобы обнять подоспевших Тилорна и Ниилит – обоих сразу. Волкодав усиленно щурился и все отводил взгляд, словно вечернее солнце мешало ему смотреть. Пронзительный писк над головами друзей дал понять, что Летучий Мыш тоже рад встрече, - и каждый получил от него свою порцию облизываний, воркотни и нежных укусов.

Оттесненный в сторону, Эврих гладил пристроившегося на его плече Мыша и сквозь застилавшие глаза слезы смотрел на друга. Внешне Волкодав почти не изменился, от оседлой жизни он даже стал выглядеть немного моложе и не таким угловатым. Но такой неуверенности в движениях в нем раньше не было... и такого выражения лица – радостного, но вместе с тем смущенного и виноватого. Было в нем сейчас что-то от долго болевшего человека, который впервые пришел в себя, чтобы увидеть склонившихся над ним друзей. Придя к такому выводу, Эврих ничуть не удивился тому, что неведомая сила сорвала его с места и снова бросила к другу, которому пришлось развести руки как можно шире, чтобы обнять всех троих разом.

- Как же вы меня нашли? – хрипло спросил Волкодав.

Эврих немедленно приосанился, очень довольный собой.

- Хономер рассказал! – воскликнул он в восторге. – Он был у родителей твоей жены, и те ему рассказали, что ты приезжал к ним в гости!

Притиснутый к широкой груди венна, он не мог видеть его лица, и очень хорошо – тот мгновенно сделался мрачнее грозовой тучи. Зато Ниилит прекрасно все разглядела и даже шарахнулась в сторону, такой резкой была перемена.

- Волкодав... – робко сказала она. – А где же твоя жена?

Венн отвернулся. В линии его сгорбившихся плеч было что-то настолько безнадежное, что у всех сразу возникли самые черные предчувствия. Тилорн коротко вздохнул и оберегающим жестом привлек к себе Ниилит.

Не поворачивая головы, Волкодав буркнул:

- Она от меня ушла.

(с) Джуд, 23.05.2004