Архивы Джуда

Переписанный заново вариант любовной сцены из "Звезды по имени Солнце". Через 15 лет все воспринимается совершенно по-другому...

- Ма-акс, - обожгло щеку жаркое дыхание, пахнущее апельсином и спиртом. - Гони всех к черту, я устал.
Сказано это было хоть и на ухо, но в полный голос, - однако никто из ребят не подал виду, что услышал. Дождались, пока Макс перестанет смущаться и пробормочет, что Витьке пора спать, и лишь тогда откланялись. Обижаться было бесполезно.
Макс запер дверь, погасил свет в прихожей и обернулся. В салоне голубыми слоями плавал сигаретный дым, празднично блестел под лампой хрусталь на столе, и в ярко-желтом свете диковинным черным пауком, разбросав тощие руки и ноги, валялся на кресле Витька. Его глаза были полузакрыты, под ними лежали глубокие коричневые тени, а на скулах горели яркие пятна лихорадочного румянца. Он был похож на снятого с ниточек арлекина из авангардного кукольного театра для взрослых.
- Ма-акс, - Витька шевельнулся, запрокинул голову - на мгновение блеснули из-под ресниц глаза и погасли. - Иди сюда.
- Я здесь, - Макс и в самом деле уже стоял у кресла, неизвестно как - не перелетел же! - миновав заставленный посудой стол. Его уже здорово потряхивало от этого воспаленного румянца, от ленивого распева - "Ма-акс", от коньячного цвета искр в темных глазах. С болезненным предвкушением он понял, что впереди еще одна его ночь: с белым огнем фонарей за окном, слезами, искусанными пальцами и горько-сладкой пустотой наутро.
- Макс, - в третий раз повторил Витька и совсем закрыл глаза, как больной или смертельно пьяный. - Отнеси меня в постель.
Макс задохнулся и шагнул вперед так стремительно, что врезался коленом в подлокотник. Это будет самая лучшая из его ночей. Памяти о теплой тяжести угловатого Витькиного тела, о запахе его волос хватит на много месяцев... Макс наклонился, подхватил Витьку под мышки и под колени и выпрямился почти без усилия. Парадоксально, но именно рядом с другом, чувствуя себя особенно неуклюжим и громоздким, Макс обретал удивительную легкость движений. Заставленную мебелью комнату и узкий коридор он миновал с настоящей грацией, оберегая свою ношу, как фарфоровую чашку.
В спальне было темно, прохладно и очень тихо - только едва слышно, как сверчок, поскрипывали у изголовья стрелки будильника. Макс положил Витьку на постель и встал рядом, опустив руки и чувствуя, как остывает на груди нагретая его теплом рубашка.
Прошла минута, другая; Макс знал, что лучше оставить Витьку одного, но все-таки медлил - может быть, это еще не все? Редко, но бывало такое - на Витьку находила блажь, и он мог велеть Максу раздеть себя, накрыть одеялом и погладить по голове, и тогда Макс неделями ходил, как в бреду, роняя все из рук и пытаясь открыть уже открытые двери...
Витька сел так резко, что Макс вздрогнул и отшатнулся. От пьяной расслабленности не осталось и следа, как будто весь вечер он притворялся. Его глаза горели, ноздри раздувало бурное дыхание, по мышцам словно пропустили ток - так судорожно они напряглись. Макс хотел зажечь свет, принести воды, спросить, что случилось, но ничего не успел, потому что Витька обхватил его за шею, с отчаянной силой повалил на постель и жадно бросился сверху, безошибочно найдя в темноте губами его рот.
"Я сплю, - Макс из последних сил цеплялся за единственную мысль, удерживавшую его от сумасшествия - Как странно, я никогда еще не представлял себе это вот так..." И в самом деле, десять тысяч заветных снов Макса были неторопливыми и нежными, ничем не похожими на этот жаркий, тяжело дышащий вихрь и сладкий зуд, расходящийся от губ по всему телу. Не было - неоткуда было взяться! - в его снах влажной от пота водолазки, с треском по швам сползающей с острых плеч Витьки, не было горячего запаха глинтвейна, настойчивых, почти жестоких рук и беспомощного стыда при виде своего большого, мягкого тела, такого белого в косом луче фонаря...
- Не закрывайся! Чего ты стесняешься? - задыхаясь, выкрикнул Витька, и Макс с прозрачной, отрезвляющей отчетливостью понял: это не сон. Не могло его воображение породить этого буйного безумца, бредящего его именем, высекающего каждым движением искры из его ненавистного тела... "Правда. Все это правда", - если бы Макс мог высвободить хоть одну руку, он сжал бы ее в кулак и бил себя по голове, вколачивая в эту тупую, безмозглую башку то, во что невозможно было поверить.
- Эй, Макс.
Витька напряженно смотрел на него, кусая губы, и на его костлявой груди бисеринками блестел пот, а пальцы безостановочно комкали, тянули на себя простыню, собирая ее в тугие, как лучи звезды, складки.
- Эй, - повторил он тише. - Я настоящий, Макс. Все - настоящее.
Но это Макс понял уже и сам. Пьяная блажь, шутка - что бы ни двигало Витькой, но сон, который он видел каждую ночь с тринадцати лет, становился явью. И это было почти невыносимо страшно: бесконечная власть, которую он имел над своей светлой мечтой, таяла, как туман, а вместо нее на него смотрел из густой тени Витька, и платок голубого фонарного света на его животе трепетал в такт дыханию. Макс попытался зажмуриться, но даже это у него не вышло - лишь заслезились от напряжения глаза, словно кто-то растягивал пальцами его веки.
- Смелее, Макс, - Витька улыбнулся и протянул к нему руки. - Хватит с тебя снов. Здесь и сейчас - давай, со мной, а не с мечтой.
И все было совсем не так, как во сне. Витька закричал во весь голос, как кричат в конце песни, когда рвутся струны и трещит дека гитары, и Макс закричал в унисон с ним. Ослепительный свет наполнил его до краев и расплескался вокруг каплями пламени.

Свет медленно погас, и Макс снова ощутил свое тело - большое, мягкое, непривычно горячее и влажное. Витька вытянул длинную руку, нашарил на полу джинсы и вытряс из кармана измятую пачку сигарет. Уютно щелкнула зажигалка, оранжевый огонек осветил осунувшееся лицо и красный след укуса на шее - и Макса охватил нестерпимый, замешанный на стыде ужас. Это он, он сам все сделал, не во сне, и теперь уже не укроешься за привычным оправданием - "Я же никого не трогаю"... В панике Макс метнулся куда-то вбок, но не добрался и до края кровати - Витька схватил его за руку.
- Макс, - он с размаху воткнул окурок в пепельницу, подняв веер искр, и решительно повернулся к нему. - Макс, вынь голову из задницы.
От неожиданности Макс хихикнул, но прозвучало это скорее как всхлип.
- Ты что, решил, что я допился до синих чертей и перепутал тебя с юной фанаткой? Или, думаешь, только и мечтаю тебя на Пряжку отправить? Макс, - вторая узкая ладонь легла на белую мягкую руку, - ты идиот, ей-богу. Я полюбил тебя в тот день, когда впервые встретил, и двадцать лет ждал, когда мне хватит храбрости это показать... А ты только и знал, что смотреть свои сны. Дурак.
Огромным усилием воли Макс решился поднять глаза - и не пожалел, потому что на лице Витьки было написано то же, что он только что сказал. Макс покачнулся и, уже теряя сознание, с невероятным облегчением понял, что больше никогда в жизни не будет видеть снов.

(С) Джуд
06.09.09

Меню сайта

Поиск

Друзья сайта