Приветствую Вас Гость | RSS

Архивы Джуда

Пятница, 29.03.2024, 11:32

Назад

Глава 9. Охотник и добыча

«... – Возьми меня, Михаэль, возьми прямо сейчас! – умолял Мика; от неукротимого желания его глаза горели серебристым пламенем.

Когда мастерский немец уложил его на волчью шкуру, устилавшую гладкий деревянный пол коттеджа, мастерски скинул одежду и поцеловал трепещущего финна (естественно, также мастерски), тот едва не потерял сознание от восторга.

– О, Михаэль, какой ты мастерский! – беспомощно воскликнул Мика. – Пожалуйста, я не могу больше ждать! Сделай это со мной прямо сейчас, иначе я действительно потеряю сознание от твоей мастерскости».

Михаэль нахмурился. Есть ли вообще такое слово – «мастерскость»? А, неважно. Авторы только и делают, что изобретают новые слова, чем он хуже? Он немного помедлил и вернулся к лежащему у него на колене листу бумаги.

«Михаэль знал, о чем думает финн. Он ожидал от него подобной мастерскости – ведь ей славятся все немцы, тогда как все финны славятся...»

Михаэль снова запнулся и в затруднении принялся грызть кончик ручки, пытаясь найти слово, которое характеризовало бы Мику или, на худой конец, финнов в целом. «Сдержанностью», – написал он, потом зачеркнул. От сдержанности он Мику уже излечил несколькими страницами раньше с помощью очередного проявления своей мастерскости. «Молчаливостью», – попытался он еще раз и тут же опять вымарал слово. Большую часть рассказа Мика или восхищался его мастерскостью, или умолял взять его здесь и сейчас – вряд ли сюда подходит такое определение. «Отчаянностью», – вывел он наконец, и ему понравилось, как это звучит. Отчаянные финны.

«...тогда как все финны славятся своей отчаянностью. С восхитительной дрожью предвкушения Михаэль понял, что Мика очень отчаянный. Прекрасное белоснежное тело перед ним тянулось к его ласке, жаждало его мастерских прикосновений.

– Погоди, маленький проказник, – хрипло пробормотал Михаэль, опускаясь на волчью шкуру рядом с отчаянным финном.

– О, Михаэль! Прости меня, я не хотел быть таким вспыльчивым, упрямым и своевольным! – лепетал Мика, уступая мастерским ласкам немца. – Это не я сказал тогда, что ненавижу тебя, – во мне говорил мой проклятый финский характер!

– Мой маленький злой котик, – улыбнулся Михаэль с неожиданной при такой мастерскости нежностью. – Мой восхитительный тигр... Ты столько воевал со мной – а теперь мурлычешь для меня, словно котенок...»

 

– Что ты делаешь?

Михаэль испуганно вскочил. Отчаянный мурлычущий финн собственной персоной стоял посреди гостиной. После нечаянного купания в озере он принял душ и переоделся в плотные штаны из «чертовой кожи» и темно-оливковую рубашку.

Михаэль уронил ручку на пол и судорожно прижал пухлую стопку листов к груди.

– Ничего!

Мика поднял бровь.

– Непохоже на «ничего». Ты писал, кажется.

Михаэль почувствовал, что краснеет.

– Слушай, если ты видел, что я делаю, то зачем спрашиваешь?

– Не напрягайся так, – невозмутимо посоветовал Мика.

– Я и не напрягаюсь!

Мика оперся на подлокотник кресла и попытался заглянуть в рукопись.

– И что же ты писал?

– Ничего.

– Сколько же у тебя страниц «ничего», – финн потянул за край одного из листов. – Дай посмотреть.

– Это личное! – отчаянно воскликнул Михаэль. – Не трогай!

– Ничего себе! Ты пишешь на моей бумаге, моей ручкой, сидя в моем кресле. Будет только справедливо дать мне взглянуть, верно?

– Нет! – Михаэль оттолкнул Мику в сторону. – Убирайся!

– Это что, дневник? – догадался финн.

Перед Михаэлем блеснул луч надежды.

– Да! – выпалил он. – Так что убери руки!

– А про меня там написано?

– Мика, дневник – это личная вещь, он не для твоих глаз.

– Я знаю, что такое дневник. У меня он тоже есть.

Михаэль растерялся.

– Серьезно?

– Ха! – воспользовавшись секундным замешательством немца, Мика вцепился в кипу бумаг и вырвал ее из рук Михаэля.

– Нет! – но было уже поздно: Мика забежал за диван и торжествующе поднял рукопись над головой, хохоча и пританцовывая.

– Это не смешно! – взвыл Михаэль, осознав весь ужас происходящего. – Мика, пожалуйста, отдай! Я не хочу, чтобы ты читал это!

Финн отошел еще немного дальше.

– Почему? Что такого ты написал про меня?

– Ничего!

– Я тебе не верю.

Мика бросил на него лукавый взгляд и, перевернув первую страницу, углубился в чтение.

 

Все, чего желал Михаэль в эту минуту, – это чтобы пол расступился и поглотил его. Он стоял, опустив голову, красный, как «Феррари», и ждал взрыва справедливого гнева, который неизбежно произойдет, как только Мика поймет, о чем идет речь в этих аккуратных строчках.

Минуты текли одна за другой, и наконец Михаэль решился робко глянуть на финна. Мика был неподвижен, как каменная статуя; его лицо застыло. В комнате повисло неуютное молчание.

Внезапно Мика оторвался от текста и посмотрел на Михаэля.

– Извини... – пролепетал немец.

Мика уронил листы на пол и вышел.

Михаэль какое-то время стоял неподвижно, лихорадочно пытаясь найти выход из положения. Затем он медленно поднял упавшие бумаги, разобрал их по порядку и положил ровную стопку на кофейный столик, пристроив сверху ручку. Потом он глубоко вздохнул и вышел в холл.

Мика стоял перед огромным раскрытым шкафом. В одной руке у него была сумка из грубой ткани, в другой – обойма патронов. Михаэль прислонился к дверному косяку и стал смотреть, что делает финн, все еще пытаясь придумать какие-то оправдания. Мика сложил патроны, промасленную ветошь и коробку с пыжами в сумку, перекинул ее через плечо и вытащил из шкафа дробовик двенадцатого калибра.

Михаэль решил, что сейчас самое время извиниться еще раз.

– Прости, Мика, – начал он, нервничая. – Я действительно очень виноват.

Финн ничего не ответил. Он вскинул ружье на плечо, проверил курок, затем открыл патронник и начал заряжать дробовик.

– Хм... Мика, я в самом деле очень, очень, очень виноват! – повторил Михаэль несколько громче, чтобы заглушить монотонное клацанье патронов. – Я готов извиняться перед тобой хоть целый год!

Мика обернулся и посмотрел на него. Лицо финна было бледным и невыносимо безразличным.

– Не надо, – ровно сказал он. – Я польщен.

– Что? – Михаэль вздрогнул и чуть не подскочил от неожиданности, потому что в этот момент Мика неожиданно бросил ему свою сумку. Та упала на пол, а Мика с громким щелчком передернул затвор и принялся разряжать оружие.

– Михаэль, ты уронил мою сумку, – констатировал он, глядя на немца с некоторым презрением.

– О... э... изви...

– Я не хочу больше слышать это слово. Давай, шевелись! – Мика вышел на крыльцо, сунул ноги в ботинки и быстро зашагал в лес.

 

Кот Мика и Пес Майк молча наблюдали, как Михаэль суетится на крыльце, торопливо обуваясь, хватает сумку и бежит вслед за финном.

– Похоже, мой человек чем-то взволнован, – заметил котенок.

– Это оттого, что он влюблен! – с оптимизмом откликнулся пес.

– Не уверен, что дело именно в этом, – Кот Мика дернул хвостом. – Ладно, пошли за ними. И поглядывай насчет цветочных горшков – с меня на сегодня хватит этих психо-бредней.

Рыжий пес и дымчатый котенок потрусили по тропинке. Подкравшись на достаточное расстояние, чтобы слышать человеческие голоса, они затаились и навострили уши.

– Мика, сколько еще я должен извиняться?

Тот лишь ускорил шаг, отводя ветки со своего пути и отпуская их так, чтобы они хлестали идущего следом немца.

– Ай! Чертовы розги! Мика, подожди, пожалуйста!

Финн не обращал на него внимания. Он шагал, держа дробовик на плече, и аккуратно избегал топких мест. Михаэль же был слишком занят, уворачиваясь от веток, поэтому очень скоро он забрел в болото и от души выругался, когда его ботинки черпнули грязной холодной жижи.

Кот Мика поднял глаза к небу.

– Он совершенно безнадежен!

– Хозяин недоволен твоим человеком, – прошептал Пес Майк. – Мы должны поднять ему настроение, иначе вся затея обречена!

– Да что ты? И что же ты предлагаешь?

– Пока не знаю. Пойдем дальше, может быть, что-нибудь придумаем.

 

Михаэль продолжал покорно топать вслед за Микой, но его терпение начало истощаться.

– Кстати, а что ты делаешь? – довольно резко спросил он.

Мика порывисто обернулся, сверкнув глазами.

– Охочусь, чертов идиот! И чем больше ты путаешься под ногами и скулишь, тем меньше у меня шансов кого-нибудь подстрелить, – так что захлопни пасть!

Михаэль непонимающе уставился на него.

– Охотишься? Что ты имеешь в виду?

Мика испустил тяжелый вздох.

– Смотри-ка, что у меня в руках? Правильно, дробовик. Тебе кажется, что я его проветрить вынес? Ты думаешь, что я часто таскаю оружие по лесу просто так? Конечно! Завтра, например, я захвачу на прогулку «Калашникова» и «Узи» – они давно не дышали свежим воздухом!

– А вот язвить не обязательно, – обиженно буркнул Михаэль.

Мика широко раскрыл глаза, напустив на себя невинный вид.

– Кто язвит, minua[15]?

Михаэль поддал ногой камень.

– Перестань, это просто глупо.

– Не я первый начал. Я тебя сюда не приглашал. Если не хочешь охотиться, иди домой.

Мика отвернулся и зашагал дальше. Пробормотав что-то себе под нос, Михаэль поплелся за ним.

 

– Ты слышал? – Пес Майк возбужденно завертелся, и куст, в котором прятались животные, зашелестел листьями. – Мой хозяин вышел на охоту!

– Ну и что с того?

– Мы должны найти для него добычу!

Кот Мика изящно зевнул.

– Клубок шерсти?

– Да нет, чокнутый кот! Зверя!

– Ага. Ну что же, я рад, что ты вызвался добровольцем, – котенок уселся на моховую кочку. – Я подожду тебя здесь.

Пес отвесил ему легкий подзатыльник.

– Думай, не отвлекайся!

– Ох, ну ладно, – вздохнул котенок. – Но где найти такое глупое животное, которое согласится подставиться под выстрелы?

– Но ведь план в том и состоит, что его не подстрелят, – возразил Пес Майк. – Твой человек, как известно, очень любит животных («Кому ты это рассказываешь?» – усмехнулся про себя Кот Мика). Поэтому он не даст моему хозяину никого застрелить. И вот тогда хозяин поймет, какое у Михаэля нежное и отзывчивое сердце, и...

– Понял, хватит.

Они оставили людей и пошли дальше, чутко ловя лесные запахи и звуки. Вскоре перед ними открылась чудесная полянка, покрытая густой травой и окруженная высокими деревьями. Между замшелыми камнями весело журчал ручей.

– Ах, как здесь романтично! – вздохнул Пес Майк. – Мы должны как-то ухитриться привести наших людей сюда. Ни одно сердце не устоит перед поэзией, заключенной в этих деревьях и невинном ручейке, перед надеждой, которая... Мика! Оставь цветок в покое!

– Я? Я ничего не делал! – Кот Мика мгновенно отпихнул в сторону изодранный цветок и принялся точить когти о мох. – Гляди-ка, какой шикарный лось! Он может помочь с твоим дурацким планом.

Пес смерил котенка мрачным взглядом и поднял голову. На другом конце полянки стоял огромный белый лось с ветвистыми бурыми рогами и подозрительно смотрел на них.

– Кто вы такие? – прогудел он.

– Привет! Я Михаэль, а вот это – Мика. Мы хотим, чтобы ты...

Кот Мика привычно уже цапнул напарника за хвост и, пока тот скулил и зализывал царапины, выступил вперед.

– Дай-ка я, – тихо сказал он и приосанился. – О могучий лось! Мы знаем, как ты занят, но не уделишь ли ты нам минуту своего времени?

Лось уставился на него.

– Вы что, опрос проводите? Ненавижу опросы. Они всегда рассчитаны на городских животных, всяких там лис и крыс. Эти маркетологи никогда не принимают в расчет нужды лесных зверей. Так что если вы из социологической службы, я затопчу вас насмерть.

Кот Мика сделал большие глаза и принял чрезвычайно невинный вид.

– Нет, мы не опросчики.

– Какой ты славный! – улыбнулся лось. – Меня зовут Белый Слон[16]. Чем могу быть полезен, милый котеночек?

– Понимаешь, – начал Кот Мика, – наши люди охотятся тут неподалеку, и мы подумали, что ты мог бы... ну... вроде как пробежаться перед ними, как будто ты просто проходил мимо...

Белый Слон моргнул.

– Я тебя правильно понял? Ты хочешь, чтобы я бегал перед заряженными ружьями?

– Не «ружьями», – уточнил котенок. – Одним ружьем.

– Да какая разница?! – воскликнул лось. – Ты что, меня за идиота принимаешь? Я не собираюсь подставляться под выстрелы!

Кот Мика еще шире раскрыл свои сияющие глазки.

– О-о-о... – восхищенно протянул Белый Слон. – Продолжай, пожалуйста.

– В тебя не будут стрелять, – ввязался Пес Майк. – Мы обещаем.

Лось хмыкнул.

– Если меня все-таки подстрелят, я вернусь и буду истекать кровью прямо на тебя. Поверь мне, лосиная кровь никогда не отмоется с твоей шубки!

– Честное слово, ты не пострадаешь! – нервно воскликнул котенок. – Просто покажись перед ними, постой несколько секунд и можешь убегать. Все остальное сделает мой человек.

 

Михаэль все еще бурчал что-то себе под нос; внезапно Мика шикнул на него и застыл на месте, пристально вглядываясь в чащу.

– Что там? – прошептал Михаэль.

– Тс-с!

– Молчу.

Мика вздохнул, взвел курок и начал медленно поднимать ружье к плечу.

Михаэль заозирался вокруг, пытаясь найти животное, которое увидел или услышал финн. По стволу дерева карабкалась рыжая белка – может, Мика решил подстрелить ее? После попадания из дробовика двенадцатого калибра от нее мало что останется. Может быть, хвост – если Мика хороший стрелок.

Немец открыл было рот, чтобы спросить, где добыча, но внезапно обнаружил, что Мика смотрит прямо перед собой, в просвет между двумя деревьями. Михаэль пригляделся и заметил какое-то движение, а через мгновение перед ними показался огромный белый лось с раскидистыми бурыми рогами.

Михаэль замер в восхищении. Это было великолепное животное, царственное и могучее, как рогатый Герн-Охотник[17]. Лось повернул голову и, казалось, смерил их взглядом, а потом отвернулся и начал щипать траву. Каждое движение его длинной шеи было исполнено грации и мощи.

Мика плавно вскинул ружье на плечо, и Михаэль понял, что не позволит ему застрелить этого потрясающего зверя. Не сознавая, что творит, он шагнул вперед и встал на пути у финна, уже положившего палец на курок.

– Михаэль, какого черта ты делаешь?! – прошипел Мика.

– Не стреляй в него, – в полный голос сказал Михаэль.

Мика дернул стволом ружья, пытаясь вновь прицелиться, и Михаэль шагнул вбок, по-прежнему закрывая лося собой.

– Уйди с дороги! Михаэль, прекрати! – Мика снова сдвинул прицел, надеясь выстрелить до того, как зверь встревожится и убежит. – Михаэль! Убирайся к чертовой матери!

Лось поднял голову и с любопытством посмотрел на людей.

Сейчас или никогда! Мика сердито отпихнул Михаэля в сторону и тщательно прицелился в сердце животного. Плавно и уверенно он надавил на курок.

Михаэль выругался и бросился наперерез, вытянув руку, чтобы ударить по стволу ружья и сбить прицел.

Мика выстрелил.

 

Эхо залпа разнеслось по лесу, и все живое замерло на несколько мгновений; даже птицы перестали петь. Кот Мика и Пес Майк застыли, в ужасе глядя друг на друга.

– Бедный Белый Слон! – воскликнул пес.

– О нет! Он сейчас притащится сюда и будет истекать на меня кровью! – шерсть котенка поднялась дыбом.

В лесу раздался треск, и огромный лось, проломившись через подлесок, вылетел на поляну. Кот Мика съежился и шмыгнул за спину Пса Майка.

– Ты жив! – радостно воскликнул пес.

Белый Слон фыркнул.

– Чокнутые люди! Ну все, больше меня на такие глупости не уговоришь!

– Но... ружье выстрелило... мы подумали... – запинаясь, пробормотал котенок.

– Не бойся, малыш, я цел, – ласково сказал лось. – Впрочем, я не сказал бы так о ваших людях...

– Господи боже! – Пес Майк завертелся на месте и рванулся в лес со всех ног; за ним побежал Кот Мика, и Белый Слон остался на полянке в одиночестве.

 

Мика и Михаэль смотрели друг на друга в ужасающем, томительном молчании. Мика вспомнил, что должен дышать, и судорожно втянул в себя воздух, потом еще и еще раз. Голова у него гудела от шока. На застывшем, белом как снег лице Михаэля остались одни глаза. Он все еще стоял, вытянув руку вперед, и на костяшках пальцев краснели ожоги – следы прикосновения к горячему стволу. Медленно, весь дрожа, он опустил руку, не сводя взгляда с Мики.

Финн попытался что-нибудь произнести, но не смог. Что он мог сказать? «Я чуть не убил тебя, ура-ура! Ты выскочил прямо под выстрел! Только последний идиот мог придумать такое! Я мог убить тебя... Господи Иисусе, Михаэль, я мог убить тебя...»

Михаэль прочистил горло и оглянулся, потом снова посмотрел на Мику. Открыл было рот, но лишь отрицательно покачал головой. Положил руку финну на плечо, чуть встряхнул его и пошел прочь.

Мика стоял и слушал, как вдалеке затихает треск веток и шорох травы. Потом его ноги подкосились, и он упал на колени, все еще сжимая дробовик.

С дерева перед ним спланировала на мох большая уродливая летучая мышь (это была Мышь Сало) с аккуратным пулевым отверстием в груди. Мика долго смотрел на нее.

 


[14] Здесь и далее Геккон Антонио разговаривает на странно искаженном языке ("Wot si gnoig on ere?” и т. д.). Автор объяснил мне, что в оригинале это была шутка сугубо «для внутреннего пользования»: таким образом высмеивался один из членов коммьюнити, страдавший жуткой дисграфией. Поскольку в переводе прямая речь с орфографическими ошибками выглядела бы странно, у меня Антонио заговорил с помощью автоматического переводчика Altavista BabelFish с последующей обработкой вручную. (Прим. пер.)

[15] Minua (финск.) – я. Если совсем точно, то это местоимение «я» в не существующем в русском языке партитивном, или разделительном падеже (Partitive Case). В именительном падеже «я» по-фински звучит как "minä”. На английский "minua” обычно переводится как "me”, поэтому автор употребил именно этот падеж в качестве кальки: "Sarcastic, me?” – "Sarcastic, minua?” Какой падеж был бы правильным, если бы вся фраза целиком была сказана по-фински, я не знаю.

[16] Нет, у лося не шизофрения :-) «Белый Слон» – это отсылка к циклу Black&White Series того же автора, где обыгрываются понятия шахматной партии. В роли White Bishop – белого слона – выступает Мика Хаккинен. (Прим. пер.)

[17] Герн-Охотник (Herne the Hunter) – персонаж английского фольклора. Легенда называет его егерем короля Ричарда II. Когда в Виндзорском лесу на короля напал белый олень (вот он, ассоциативный ряд с белым лосем!), Герн защитил сюзерена, но сам получил смертельную рану. Его воскресил волшебник, однако в уплату за это вырастил на его голове оленьи рога и заставил отказаться от охоты. Не в силах вынести расставание с любимым делом, обезумевший Герн убежал в лес и там повесился на дубе. Впоследствии в английском фольклоре он стал предводителем Дикой Охоты, что подчеркивает его родство со скандинавским Одином. Встретить конный призрак Герна – очень плохой знак, особенно для членов королевской семьи Британии.
Что до русской транскрипции его имени, она варьируется от Эрне до Херне (sic!). Я выбрал – по дате и по благозвучности – вариант «Герн». Именно так С. Маршак перевел имя героя в «Виндзорских насмешницах» Шекспира, которые являются первым упоминанием о Герне в литературе (1597 год).

Дальше...